Из письма от 16 апреля 1933 года писателя Михаила Шолохова Генеральному секретарю

ЦК ВКП(б) Иосифу Сталину

Дуб отряхнул уже пятнадцать лет                     Söwüt eýýäm onbäşinji ýapragyn dökdi

Листвой багряной. Глуп я был и молод,          Gan reňkli ýarpak. Akmak men kiçijikdim

Когда в деревню к нам пришел скелет:           Haçan obama şakyrdap süýek gelende

С могильной пастью беспощадный голод.      Gabyr kimin agzyn açyp açlyk gelende

И люди гибли, гибли и молчали,                        Adamlar öldüler, öldüler sesin çykarman

Как сам Господь в мучительном венце.            Edil Hudaý kimin azap çekdi täjinde

В тот страшный год не плакали в начале,         Şol gorkunç ýyl aglamady adam başynda 

Но, помню, много плакали в конце.                   Ýöne soňunda agladylar adamlar

С деревьев лист, крапиву и кору                          Agaçlaryň ýarpagy, gabyk, krapiwa

Ел человек — чего не ест скотина.                       Iýdi adamlar edil mal kimin

Лишь только веселилась на ветру,                       Ýöne ynha şemala begenerdi bir agaç

Никем не тронута, одна осина.                             Hiç kimiň degmedik osina agaç

Меня, как тень, мать за руку вела                         Kölege deý men enem elimden tutdy

За речкой собирать румяный клевер                    Derýänyň aňyrsyndan gülli ýorunja ýygdyk

И хлеб зеленый без муки пекла                              Unsuz otdan ýaşyl çöregi ýapdy

Из трав, которыми богат наш север.                      Biziň demirgazyk tarap otlardan baýdy

Хранила голода надгробную печать                       Açlyk gabr üstünde penjesin goýdy

С прогнившими углами наша хата.                          Jaýymyzyň burçlary çüýräp gidendi

К нам часто мальчик приходил молчать:                 Bize bir dymma oglan gelerdi

Сынишка моего родного брата.                                   Meniň uly agamyň kiçijik ogly

В рубашке белой и льняных штанах                           Ak köýnekde zygyr mata balakly

Стоит у двери… Ничего не просит.                               Gapyda duryp hiç zat diýmezdi

Вся скорбь слилась в его больших глазах,                 Ähli gaýgy-gam önuň balky gözünde

Он к нам ее, как черный гроб, приносит.                   Ol gabr gaýgysyn bize getirdi

На нас ребенка бедного глаза                                       Bize çaganyň gamly gözüni

Смотрели грустью умершего деда.                                Gamly gözümiz ölen dädemi gördi

Он хочет, но не может нам сказать —                          Ol diýmekçi emma gepläp bilmezdi

«Подайте мне хотя кусочек хлеба».                             “Iň bolmanda bir döwüm çörek ber”

Дрожащей ручкой с пожелтевших щек                          Sandyraýan eljagazy çekgesinde bolardy

Стирает изнурительную муку.                                           Ýüzündäki ejirini görkezmejek bolup süpürdi

И мать вареной лебеды кусок                                           Enem oňa gaz etinden birje bölek bererdi

Как жизнь — в руке протягивает внуку.                           Hamala ýaşaýyşy oňa berýän ýaly bolardy

Ну кто язык заставил мой сказать:                                 Men birden oňa seslendim şeýle sözleri diýip

«— Мамаша, и у нас сегодня мало!»                          “ Enejan biziň özümizede bu gün az”

«— С молитвой хватит»,— отвечала мать.                  “Diýdi enem-doga dileg bilen hemmä ýetiris”

От слов своих мне тесно дома стало.                            Meniň gysgançlygym öýümizi dar etdi

О, как обижен был он в этот час!                                    Ol şol wagt  gaty öýkeli boldy

И прошептал он: «Бабушка, не надо…»                 Zordan şeý diýdi:” Gerek däl mama...”

И бисер слез из материнских глаз                          Monjuk kimin enemiň gözýaşlary döküldi

Посыпался алмазным теплым градом.                  Hamala onuň gözýaşy dür kimin ýere döküldi

К стене прижавшись, зарыдала мать,                     Özüni diwara berip aglady enem

И стон ее не умещала хата.                                        Onuň horkuldysy jaýa sygmady

Казалось мне — и образ стал рыдать                       Göwnüme bolmasa  Hudaýyň keşbi aglady

В святом углу, в сияньи розоватом.                          Keramatly burçda asylgy duran gyzyl mata ýapykly

Мальчишку поглотила скрипом дверь,                      Jygyldan gapy oglanjygy ýuwutdy

И боль в груди моей собралась комом.                     Onuň bu boluşyna bokurdagym dykyldy

Я все готов отдать ему теперь,                                      Indi men hemme zady oňa beresim geldi

Но скрылся он за серым частоколом.                           Ol haýatlar arasynda gözümden ýitdi

Дуб отряхнул уже пятнадцать лет                                  Söwüt eýýäm on başinji ýapragyn dökdi

Листвой багряной. Мальчик у порога                             Gan reňkli ýaprak. Oglanjygam gapyda

Глядит, глядит безмолвный на ответ…                            Seredeýär, seredýär soragsyz jogap

Ты здесь, родной, как взгляд бессмертный Бога.          Sen şu ýerde, dogan, seredişiň ölmejek Hudaý

В рубашке белой и льняных штанах,                                 Ak köýnekde zygyr mata balakly

С лицом поблекшим воскового цвета,                              Ýüzüň şem reňkli ak ýüzleriň öçügsi

С печалью синею в больших глазах —                               Bakra gök gözleri gaýgylardan dolypdyr

Ты как укор идешь за мной по свету.                                 Bu jahanda ol igenç kimin meniň yzymda

Men size bir zady şu ýerde aýydaýyn. Kolhoz gurluşygy döwründe biziň ýurdymyzda hem açlyk bolupdyr.

Bu açlyk uzak wagt dowam edipdir. Emma bizde bu açlyk ýyllarynda ölen-ýitgilereden ýeterlik habar ýok. Şu aýydanyma garamazdan bir kitap okapdym. Kitabyň esasy gahrymany Saçly diýen gyz. Onuň söýen ýigidi uruşa gidip  şol ýerde ölýär

Eger çyksa şu eserde Saçly gyz hem açlykdan ölýär. Çala ýadyma düşýär. Kitabyň manysy. Eger siz adama ýagşylyk edeýin diýen hyýalyňyz bar bolsa şol açlyk ýyllaryny öwrenip kime näme boldy bu barada ýazsaňyz gowy bolardy.

Siziň bu edeniz açlykdan ölenleriň ruhyny oýadardy.Olar sizden razy bolardy.